23.03.2013 в 22:37
Пишет solitaryspot.:drama is my second name
Киев погребен под снегом, чрезвычайная ситуация скоро тихо перерастет в гуманитарную катастрофу. В магазины не завезли хлеб, к ночи прилавки почти пусты. Морги не работают, похороны перенесены — от этого почему-то грустнее всего. Казалось бы, не самая большая беда, можно подождать, но когда умер мой прадедушка, в -30 об землю гробовщики ломали лопаты, и вгрызаться в эту черную, каменную землю я никому не пожелала бы. Где-то там, за снегом, есть бомжи и беспризорники, бездомные собаки и одинокие пенсионерки, которые, совсем по Бродскому, занесены снегом по ручку двери. В новостях жонглируют словами "апокалипсис", "белая пятница", "транспортная и продовольственная блокада", и срочно пускают в эфир «Послезавтра» (нормально транслировать видеосюжеты все равно не выходит, проблемы со связью и звуком).
Зрелище почти медитативное. Из снежной пелены выныривают машины, едущие со скоростью пешеходов, местный дед, охраняющий парковку, скорчился по огромным зонтом, и упрямо несет свой дозор. Из-за ремонта в моей комнате всю прошлую неделю я спала в общей сложности часов пятнадцать; все мои вещи рассредоточены по квартире, и сплю я на диване в гостиной, еженощно хороня себя под тремя одеялами. Квартира выходит на три стороны, и под ударами ветра походит на хижину дяди Джека — в коридоре и вытяжке воют банши сквозняков. Комнату надо постоянно проветривать, иначе запах краски от новой мебели железными клещами сдавливает голову. У открытого окна наметает небольшой сугроб. Весна в этом году неловкая.
Я читаю «Благоволительниц» Литтелла, вместе с главным героем - штурмбанфюрером СС - путешествуя к линии Восточного фронта. Вот Львов, с его «мягкими пейзажами Галиции», весной сорок первого; приятно замечать за автором неточности городской географии. Вот осенний Киев; автор приглашает скитаться с ним по горящим улицам правого берега, спускаться в ров в Бабьем Яру, призраком проходить сквозь стены заброшенных домов. Вот скоро Макс Ауе окажется в Сталинграде, и тогда реальность треснет, как ледяная корка, что падает по ночам с карнизов с оглушительным грохотом.
URL записиКиев погребен под снегом, чрезвычайная ситуация скоро тихо перерастет в гуманитарную катастрофу. В магазины не завезли хлеб, к ночи прилавки почти пусты. Морги не работают, похороны перенесены — от этого почему-то грустнее всего. Казалось бы, не самая большая беда, можно подождать, но когда умер мой прадедушка, в -30 об землю гробовщики ломали лопаты, и вгрызаться в эту черную, каменную землю я никому не пожелала бы. Где-то там, за снегом, есть бомжи и беспризорники, бездомные собаки и одинокие пенсионерки, которые, совсем по Бродскому, занесены снегом по ручку двери. В новостях жонглируют словами "апокалипсис", "белая пятница", "транспортная и продовольственная блокада", и срочно пускают в эфир «Послезавтра» (нормально транслировать видеосюжеты все равно не выходит, проблемы со связью и звуком).
Зрелище почти медитативное. Из снежной пелены выныривают машины, едущие со скоростью пешеходов, местный дед, охраняющий парковку, скорчился по огромным зонтом, и упрямо несет свой дозор. Из-за ремонта в моей комнате всю прошлую неделю я спала в общей сложности часов пятнадцать; все мои вещи рассредоточены по квартире, и сплю я на диване в гостиной, еженощно хороня себя под тремя одеялами. Квартира выходит на три стороны, и под ударами ветра походит на хижину дяди Джека — в коридоре и вытяжке воют банши сквозняков. Комнату надо постоянно проветривать, иначе запах краски от новой мебели железными клещами сдавливает голову. У открытого окна наметает небольшой сугроб. Весна в этом году неловкая.
Я читаю «Благоволительниц» Литтелла, вместе с главным героем - штурмбанфюрером СС - путешествуя к линии Восточного фронта. Вот Львов, с его «мягкими пейзажами Галиции», весной сорок первого; приятно замечать за автором неточности городской географии. Вот осенний Киев; автор приглашает скитаться с ним по горящим улицам правого берега, спускаться в ров в Бабьем Яру, призраком проходить сквозь стены заброшенных домов. Вот скоро Макс Ауе окажется в Сталинграде, и тогда реальность треснет, как ледяная корка, что падает по ночам с карнизов с оглушительным грохотом.