Я дочитала наконец-то "Кузнец из Большого Вуттона и другие истории" Толкиена. Собственно самих историй всего четыре,а в конце 80 стр занимают рассуждения автора о волшебных сказках,их происхождении и назначении. Тут-то я и буксовала, так как в большинстве своем мне было сложно понять,что имеет в виду автор. Рассуждения о бегстве и эскапизме, различии фантазии и воображения,дискатастрофа и эвкатастрофа (если второй термин придумал сам Толкиен и даёт ему объяснение,то значение первого осталось для меня загадкой).Даже там где всё вроде бы просто,через пару абзацев начинаешь ощущать,что кажется ты что-то не понял или пропустил.Такова и сказка про "Волшебный лист Ниггла",всё так иносказательно,что смысл самой сказки так и остался для меня не очевиден."Приключения Тома Бомбадила" оказались стихами в переводе,прочитав страницу-две я решила не дочитывать,сказка про кузнеца из Вуттона необычная ("Лист "Ниггла" вообще не похож на сказку), я была даже удивлена ,когда история про фермера Джайлса оказалась похожа на обычную сказочную историю с драконом,хотя в своей статье автор казалось бы пишет,что "волшебные сказки" -"fairy tales" это истории,где упоминается Fairy-волшебная страна,либо её жители.Из трех прочитанных мной сказок этой книги, под это описание попадает только история про кузнеца.
Иногда,читая книги,не задумываешься даже о том,что автор писал на другом языке.Но это не тот случай.
После книги,в интернете нашла несколько разных вариантов перевода,
Семя дерева можно пересадить почти в любую почву, даже в такую продымленную (по выражению Лэнга), как в Англии.
Семя дерева может быть пересажено в душу почти каждого, даже того, кто обожает городские туманы (по выражению Ланга)
естественно и всё остальное в них варьируется в таком же духе.
(хотя не думаю,что прочитай я родную версию текста,я бы поняла Профессора полностью).
нелегкое это дело перевод,всё чаще думаю об этом.(я имею в виду перевод художественного текста).
и две цитаты из статьи.
первая на тему "всё уже написано до нас":
"И весна, разумеется, на самом деле ничуть не менее прекрасна оттого, что мы наслышаны о других похожих событиях или видели их своими глазами: сходные события никогда не повторяются в точности, от начала мира и до его конца. Каждый лист — будь то дуб, ясень или терновник [64], — уникальное воплощение заданного узора, а для некоторых именно этот, нынешний год может оказаться тем самым, единственным воплощением, впервые увиденным и осознанным, при том, что дубы одевались в листву на протяжении бессчетных поколений.
Мы не опускаем руки и не бросаем рисовать — по крайней мере, не должны — только потому, что все линии — либо изогнутые, либо прямые; и писать красками тоже не бросаем только потому, что «основных» цветов только три. Вероятно, мы и впрямь сделались старше, в том смысле, что мы — наследники и радостей, и умений многих поколений предков в искусстве. Это унаследованное богатство, возможно, заключает в себе опасность — того и гляди заскучаешь, или потянет на оригинальность, а это, чего доброго, приведет к неприятию тонкой прорисовки, изящества узора и «прелестных» оттенков, либо к откровенным подделкам и заумным переработкам старого материала — к занятию высокоинтеллектуальному и бессердечному. Но истинный путь к бегству от этой усталости — не в нарочитом огрублении, неуклюжести и бесформенности; не в том, чтобы изобразить все в черном цвете, воплощением необузданной жестокости; не в том, чтобы продолжать смешивать цвета, двигаясь от утонченности к серому однообразию и к фантастической усложненности форм, вплоть до нелепости и дальше, к болезненному бреду. Еще до того, как мы достигаем этих пределов, мы уже нуждаемся в исцелении. Нам следует еще раз взглянуть на зеленый цвет — и вновь изумиться (не будучи ими ослепленными) синему, и желтому, и красному. Мы повстречаем кентавра и дракона, а там, быть может, подобно пастухам древности, вдруг увидим овец, собак и лошадей — и волков. В этом исцелении волшебные сказки нам и помогают. Лишь в таком смысле любовь к волшебным сказкам может сделать нас детьми — или помочь сохранить в себе детские качества."
а вторая про будущее (которое наверное для нас настоящее,так как эти строки изданы в 1983
Авторы научной фантастики "зачастую предсказывают (причем многие явно предвкушают) мир, похожий на один огромный вокзал под стеклянной крышей. Но от них, как правило, очень трудно добиться, что именно люди в таком мире–городе станут делать. Они, возможно, и откажутся от «полного викторианского облачения» ради просторных ниспадающих одежд (на «молнии»), но, по–видимому, станут использовать эту свободу главным образом на то, чтобы забавляться механическими игрушками в быстро приедающейся гонке на повышенной скорости. Судя по некоторым таким рассказам, люди останутся столь же похотливыми, мстительными, алчными, какими были всегда; а идеалы их идеалистов идут не далее великолепных замыслов построить новые города того же типа на других планетах. Вот уж воистину «эпоха усовершенствованных средств для достижения выродившихся целей»"
я изрядно повеселилась и над молниями,и над механическими игрушками )))